-
14 февраля 1966 года — "письмо 25" против реабилитации сталинщины в СССР
В своём письме деятели культуры высказывали своё «глубокое беспокойство» по поводу возможности частичного пересмотра решений XX и XXII съездов, после того как, по мнению авторов, стало известно о «поистине страшных фактах о преступлениях Сталина»:
Нам до сего времени не стало известно ни одного факта, ни одного аргумента, позволяющих думать, что осуждение культа личности было в чём-то неправильным. Напротив, трудно сомневаться, что значительная часть разительных, поистине страшных фактов о преступлениях Сталина, подтверждающих абсолютную правильность решений обоих съездов, ещё не предано гласности.
( Collapse )
или
Первый половой акт -
прецедент.
-
Справка о численности совершенных побегов из ИТЛ и ИТК НКВД и смертности заключенных за годы ВОВ
 (ГАРФ.Ф.9414.Оп.1) |
Согласно справке главы ГУЛАГ НКВД СССР Наседкина со второй половины 1941 года по конец 1944 года в советских лагерях умерло 822.418 человек. Цифра совершенно умопомрачительная, но даже она является неполной: в ГУЛАГе был принят метод занижения смертности — «актировка», когда безнадёжно больного списывали из лагерей и умирая в больнице, или выйдя за пределы лагеря, он уже не входил в статистику.
( Collapse )
или
München.
Danke, Farhad.
Ставки на спорт.
Полный список предстоящих матчей сборной Андорры:
- **21 марта 2025 года**: Андорра — Латвия
- **24 марта 2025 года**: Албания — Андорра
- **7 июня 2025 года**: Андорра — Англия
- **10 июня 2025 года**: Сербия — Андорра
- **6 сентября 2025 года**: Англия — Андорра
- **11 октября 2025 года**: Латвия — Андорра
- **14 октября 2025 года**: Андорра — Сербия
- **13 ноября 2025 года**: Андорра — Албания
Все матчи проходят в рамках квалификации Чемпионата мира 2026 года. citeturn0search0
- **21 марта 2025 года**: Андорра — Латвия
- **24 марта 2025 года**: Албания — Андорра
- **7 июня 2025 года**: Андорра — Англия
- **10 июня 2025 года**: Сербия — Андорра
- **6 сентября 2025 года**: Англия — Андорра
- **11 октября 2025 года**: Латвия — Андорра
- **14 октября 2025 года**: Андорра — Сербия
- **13 ноября 2025 года**: Андорра — Албания
Все матчи проходят в рамках квалификации Чемпионата мира 2026 года. citeturn0search0
Проливной
дождь.
Зимняя сказка.
Московская зима 1238 года была невыносимой. Снег покрывал землю толстым слоем, застилая каждый уголок крошечного города. На улочках было пусто, лишь воины Орды, как тени, мелькали вдалеке, а ветер, будто из преисподней, завывал между деревянных стен, растерзанных ударами осадных орудий.
Он оказался в Москве по случайности. Не было ничего, чтобы объяснить его присутствие. Но это была явь, отчётливая, как зимний холод и чистый свежий воздух 13. века. Время было искажено, реальность порой казалась мороком, и он оказался здесь, стоя на старой деревянной колокольне. Прямо перед ним лежала смерть, скрытая в тумане, в виде ярких огненных точек - лучников, поджигателей, осадных орудий и целой армии, стремящейся разрушить его мир. В его руках была 12,7-мм винтовка Баррет М107 — чудо-оружие, которое не могло бы быть здесь, в этой жестокой эпохе, но оно было. Вместе с ним в рюкзаках покоились 1000 бронебойных и трассирующих патронов.
"Как я сюда попал?" — он задавал себе этот вопрос снова и снова, но не знал, что ответить.
Единственное, что оставалось — действовать. Он был здесь не просто так. Он был здесь, чтобы убить, чтобы отомстить за что-то, что уже давно исчезло в его памяти, и чтобы выжить.
— Ридо, где ты?... — спросил он у воющего ветра. Это было имя его старого друга, но даже оно уже было как призрак, расплывшийся в его разуме. Он больше не знал, кто он. Он был просто снайпером, и не мог позволить себе роскошь беспокойства.
Набрав полные легкие холодного воздуха, он прижался к прицелу. Туман был плотным, но его глаз не мог ошибиться. В этом мире, полном черных силуэтов и горящих огней, винтовка М107 была как маяк в океане ночи. Он нацелился на ордынца, стоящего у ворот, в черной дорогой броне с золотыми вставками. Его взгляд был беспокойным, но тот не знал, что именно сейчас приближается его конец.
Мгновение, и выстрел разорвал тишину, громом среди ясного неба.
Звук был непередаваем — как раскат молнии, как удар стальной кувалдой по железу. Пуля пробила броню, срезав шею всаднику, заставив его рухнуть на землю, как сломанная кукла. Взгляд стрелка, хотя и был лишён эмоций, был исполнен решимости. Орда не могла понять, откуда пришёл этот удар. Не было ни громкого топота, ни песен войны, ни пыли, только тишина, моментальное убийство, и всё.
Он не знал, сколько времени прошло с того момента, как первый выстрел вырвался из ствола. Несколько секунд, может, минут. Всё казалось затмённым, как если бы время обвивалось вокруг него, будто он стал частью этой безумной стихии. Всё, что он знал — ему нужно было продолжать.
Он не был снайпером в том понимании, как его описывали в истории. Он не был солдатом, живущим и умирающим по приказу. Он был кем-то другим — человеком, забывшим свой путь, но нашедшим его вновь - через прицел. И сейчас его цель была проста: выжить тут самому и уничтожить множество других.
Ещё один выстрел. Пуля пробила сердце сотнику монгол, который вёл своих людей к воротам. Тело безжизненно повалилось на землю, его глаза застылые, как два пузыря льда, и выражение на лунообразном лице было таким, как у мертвеца. Стрелок не видел их. Он не видел его. Он не знал, кто был этим человеком, кем был его враг. Он видел только цели.
Он продолжал. Еще один выстрел — и ещё. Пули летели без промаха, с детской жестокостью, с безпощадной точностью. Каждую цель он выбирал холодно, без колебаний, без сожалений. Он знал, что шансы на его победу не велики. Это была не война, это был ритуал. И чем быстрее он завершит этот ритуал, тем быстрее покинет этот мир, этот кошмар.
День сменял ночь, и снова наступала зима. Туман рассеивался, и первые лучи зимнего солнца касались черных фигур воинов Орды, ползущих на стены. Но снайпер был готов. Он оставался на своём месте, в центре этого безумия, живя в своем маленьком мире, полном боли, убийства и одиночества. И когда он выпустил последнюю пулю, всё стало тихо.
Он знал, что больше не будет выстрелов. Но он не знал, что будет после этого. Он был снайпером, но теперь, в какой-то момент, он стал частью этого мира — миром, где зло и смерть не знают времени.
Или, может быть, он просто ждал, пока время снова не изменит всё вокруг, превратив его в ничто.
Когда же день окончательно стих, а запах крови растворился в воздухе, стрелок ушёл. Его следы исчезли в снегах, и не осталось ничего, кроме пепла и забытых трупов.
Он оказался в Москве по случайности. Не было ничего, чтобы объяснить его присутствие. Но это была явь, отчётливая, как зимний холод и чистый свежий воздух 13. века. Время было искажено, реальность порой казалась мороком, и он оказался здесь, стоя на старой деревянной колокольне. Прямо перед ним лежала смерть, скрытая в тумане, в виде ярких огненных точек - лучников, поджигателей, осадных орудий и целой армии, стремящейся разрушить его мир. В его руках была 12,7-мм винтовка Баррет М107 — чудо-оружие, которое не могло бы быть здесь, в этой жестокой эпохе, но оно было. Вместе с ним в рюкзаках покоились 1000 бронебойных и трассирующих патронов.
"Как я сюда попал?" — он задавал себе этот вопрос снова и снова, но не знал, что ответить.
Единственное, что оставалось — действовать. Он был здесь не просто так. Он был здесь, чтобы убить, чтобы отомстить за что-то, что уже давно исчезло в его памяти, и чтобы выжить.
— Ридо, где ты?... — спросил он у воющего ветра. Это было имя его старого друга, но даже оно уже было как призрак, расплывшийся в его разуме. Он больше не знал, кто он. Он был просто снайпером, и не мог позволить себе роскошь беспокойства.
Набрав полные легкие холодного воздуха, он прижался к прицелу. Туман был плотным, но его глаз не мог ошибиться. В этом мире, полном черных силуэтов и горящих огней, винтовка М107 была как маяк в океане ночи. Он нацелился на ордынца, стоящего у ворот, в черной дорогой броне с золотыми вставками. Его взгляд был беспокойным, но тот не знал, что именно сейчас приближается его конец.
Мгновение, и выстрел разорвал тишину, громом среди ясного неба.
Звук был непередаваем — как раскат молнии, как удар стальной кувалдой по железу. Пуля пробила броню, срезав шею всаднику, заставив его рухнуть на землю, как сломанная кукла. Взгляд стрелка, хотя и был лишён эмоций, был исполнен решимости. Орда не могла понять, откуда пришёл этот удар. Не было ни громкого топота, ни песен войны, ни пыли, только тишина, моментальное убийство, и всё.
Он не знал, сколько времени прошло с того момента, как первый выстрел вырвался из ствола. Несколько секунд, может, минут. Всё казалось затмённым, как если бы время обвивалось вокруг него, будто он стал частью этой безумной стихии. Всё, что он знал — ему нужно было продолжать.
Он не был снайпером в том понимании, как его описывали в истории. Он не был солдатом, живущим и умирающим по приказу. Он был кем-то другим — человеком, забывшим свой путь, но нашедшим его вновь - через прицел. И сейчас его цель была проста: выжить тут самому и уничтожить множество других.
Ещё один выстрел. Пуля пробила сердце сотнику монгол, который вёл своих людей к воротам. Тело безжизненно повалилось на землю, его глаза застылые, как два пузыря льда, и выражение на лунообразном лице было таким, как у мертвеца. Стрелок не видел их. Он не видел его. Он не знал, кто был этим человеком, кем был его враг. Он видел только цели.
Он продолжал. Еще один выстрел — и ещё. Пули летели без промаха, с детской жестокостью, с безпощадной точностью. Каждую цель он выбирал холодно, без колебаний, без сожалений. Он знал, что шансы на его победу не велики. Это была не война, это был ритуал. И чем быстрее он завершит этот ритуал, тем быстрее покинет этот мир, этот кошмар.
День сменял ночь, и снова наступала зима. Туман рассеивался, и первые лучи зимнего солнца касались черных фигур воинов Орды, ползущих на стены. Но снайпер был готов. Он оставался на своём месте, в центре этого безумия, живя в своем маленьком мире, полном боли, убийства и одиночества. И когда он выпустил последнюю пулю, всё стало тихо.
Он знал, что больше не будет выстрелов. Но он не знал, что будет после этого. Он был снайпером, но теперь, в какой-то момент, он стал частью этого мира — миром, где зло и смерть не знают времени.
Или, может быть, он просто ждал, пока время снова не изменит всё вокруг, превратив его в ничто.
Когда же день окончательно стих, а запах крови растворился в воздухе, стрелок ушёл. Его следы исчезли в снегах, и не осталось ничего, кроме пепла и забытых трупов.
«Рейс 1347»
1984. Августовский вечер в Москве был тёплым, но в воздухе уже чувствовалась осенняя прохлада. Внуково жил своей жизнью: диспетчеры переговаривались с экипажами, пассажиры торопились на посадку, в буфете продавали кофе, пахнущий жжёной резиной.
На рейс 1347 Москва—Смоленск зарегистрировалось 28 пассажиров. Самолёт был небольшой, *Як-40*, не новый, но крепкий и надёжный. Такие использовали для коротких перелётов, и в тот вечер он должен был оторваться от земли в 18:20.
Алексей Николаевич Громов — командир экипажа — поднялся по трапу последним. Он летал уже двадцать лет и знал этот маршрут наизусть.
Но сегодня…сегодня явно было что-то не так.
Ему не понравился пассажир в сером костюме. Тот сел в хвосте, вытащил из кармана карманные часы и задумчиво их рассматривал, водя пальцем по стеклу. Что-то в нём тревожило Громова — не лицо, не одежда, а ощущение.
К нему подошёл второй пилот.
— Всё готово, Алексей Николаевич. Взлетаем.
Громов кивнул, но, глянув в салон ещё раз, почувствовал ледяной укол в животе.
ВЗЛЁТ
Самолёт легко оторвался от полосы, пошёл на набор высоты. Под ними раскинулась вечерняя Москва, огни шоссе и жилых районов медленно проплывали внизу.
Через десять минут после взлёта старший бортпроводник Лариса вошла в кабину.
— Там пассажир странный, Алексей Николаевич. В хвосте. С часами.
Громов почувствовал, как его спину обливает холодный пот.
— Что с ним?
— Не знаю… Он… Он появился ниоткуда.
ЧТО-ТО НЕ ТАК
Громов отстегнул ремень и вышел в салон. Пассажир в сером всё так же сидел, держа в руках часы. Он поднял глаза на командира.
— Мы уже в пути? — голос его был тихим, почти ласковым.
— Да, — сказал Громов. — Вы кто?
Пассажир улыбнулся.
— Я тот, кто знает, что этот самолёт не должен был взлететь.
Громов почувствовал, как сердце сжимается.
— Что вы сказали?
— Произошла ошибка. Вчера ваши механики забыли проверить топливную систему. Через пятнадцать минут у вас откажет левый двигатель. Через двадцать — правый. Через двадцать пять вы разобьётесь в лесах под Вязьмой.
Громов сглотнул.
— Кто вы такой?
Пассажир посмотрел на часы.
— Я… наблюдатель. Мне не позволено вмешиваться, но иногда я даю шанс. Если хотите спасти самолёт — срочно садитесь в Вязьме.
РЕШЕНИЕ
Громов бросился в кабину.
— Разворот на Вязьму!
— Что? — второй пилот ошеломлённо уставился на него.
— Немедленно!
Спустя десять минут отказал левый двигатель. Через ещё пять — правый. Но самолёт уже был в зоне Вязьмы, и пилоты смогли совершить аварийную посадку.
Когда всё закончилось, Громов первым делом бросился в салон.
Но пассажира в сером там уже не было. Его никто не видел. Его даже не было в списке рейса.
Только на одном из сидений лежали старинные карманные часы. Стрелки замерли на отметке 18:47.
Время, когда самолёт должен был разбиться.
На рейс 1347 Москва—Смоленск зарегистрировалось 28 пассажиров. Самолёт был небольшой, *Як-40*, не новый, но крепкий и надёжный. Такие использовали для коротких перелётов, и в тот вечер он должен был оторваться от земли в 18:20.
Алексей Николаевич Громов — командир экипажа — поднялся по трапу последним. Он летал уже двадцать лет и знал этот маршрут наизусть.
Но сегодня…сегодня явно было что-то не так.
Ему не понравился пассажир в сером костюме. Тот сел в хвосте, вытащил из кармана карманные часы и задумчиво их рассматривал, водя пальцем по стеклу. Что-то в нём тревожило Громова — не лицо, не одежда, а ощущение.
К нему подошёл второй пилот.
— Всё готово, Алексей Николаевич. Взлетаем.
Громов кивнул, но, глянув в салон ещё раз, почувствовал ледяной укол в животе.
ВЗЛЁТ
Самолёт легко оторвался от полосы, пошёл на набор высоты. Под ними раскинулась вечерняя Москва, огни шоссе и жилых районов медленно проплывали внизу.
Через десять минут после взлёта старший бортпроводник Лариса вошла в кабину.
— Там пассажир странный, Алексей Николаевич. В хвосте. С часами.
Громов почувствовал, как его спину обливает холодный пот.
— Что с ним?
— Не знаю… Он… Он появился ниоткуда.
ЧТО-ТО НЕ ТАК
Громов отстегнул ремень и вышел в салон. Пассажир в сером всё так же сидел, держа в руках часы. Он поднял глаза на командира.
— Мы уже в пути? — голос его был тихим, почти ласковым.
— Да, — сказал Громов. — Вы кто?
Пассажир улыбнулся.
— Я тот, кто знает, что этот самолёт не должен был взлететь.
Громов почувствовал, как сердце сжимается.
— Что вы сказали?
— Произошла ошибка. Вчера ваши механики забыли проверить топливную систему. Через пятнадцать минут у вас откажет левый двигатель. Через двадцать — правый. Через двадцать пять вы разобьётесь в лесах под Вязьмой.
Громов сглотнул.
— Кто вы такой?
Пассажир посмотрел на часы.
— Я… наблюдатель. Мне не позволено вмешиваться, но иногда я даю шанс. Если хотите спасти самолёт — срочно садитесь в Вязьме.
РЕШЕНИЕ
Громов бросился в кабину.
— Разворот на Вязьму!
— Что? — второй пилот ошеломлённо уставился на него.
— Немедленно!
Спустя десять минут отказал левый двигатель. Через ещё пять — правый. Но самолёт уже был в зоне Вязьмы, и пилоты смогли совершить аварийную посадку.
Когда всё закончилось, Громов первым делом бросился в салон.
Но пассажира в сером там уже не было. Его никто не видел. Его даже не было в списке рейса.
Только на одном из сидений лежали старинные карманные часы. Стрелки замерли на отметке 18:47.
Время, когда самолёт должен был разбиться.
(no subject)
Belgien hatte 1914 eine sehr kleine Marine, da das Land sich primär auf seine Armee konzentrierte und keine bedeutende Hochseeflotte unterhielt. Dennoch besaß Belgien einige Schiffe, hauptsächlich für Küstenverteidigung und Patrouillenaufgaben.
Belgische Marinekräfte 1914:
1. Küstenverteidigungsboote und Kanonenboote
- Ijsbeer (1875, Kanonenboot)
- Dendermonde (1905, Kanonenboot)
2. Patrouillen- und Minensuchboote
- Mehrere kleine Boote für Küsten- und Hafenverteidigung
3. Zivile Schiffe, die militärisch genutzt wurden
- Einige Dampfschiffe und Fischereifahrzeuge wurden für Aufklärung und Truppenbewegungen genutzt.
Da Belgien nur eine kurze Küstenlinie hatte und stark von den britischen und französischen Seestreitkräften abhängig war, spielte die eigene Marine 1914 nur eine geringe Rolle im Ersten Weltkrieg. Die Verteidigung der belgischen Küste lag größtenteils bei den Alliierten, insbesondere der Royal Navy.
Belgische Marinekräfte 1914:
1. Küstenverteidigungsboote und Kanonenboote
- Ijsbeer (1875, Kanonenboot)
- Dendermonde (1905, Kanonenboot)
2. Patrouillen- und Minensuchboote
- Mehrere kleine Boote für Küsten- und Hafenverteidigung
3. Zivile Schiffe, die militärisch genutzt wurden
- Einige Dampfschiffe und Fischereifahrzeuge wurden für Aufklärung und Truppenbewegungen genutzt.
Da Belgien nur eine kurze Küstenlinie hatte und stark von den britischen und französischen Seestreitkräften abhängig war, spielte die eigene Marine 1914 nur eine geringe Rolle im Ersten Weltkrieg. Die Verteidigung der belgischen Küste lag größtenteils bei den Alliierten, insbesondere der Royal Navy.