Мне посчастливилось в том, что месседж продюсеров семидесятых совпал с моим частным ожиданием. Я интраверт-одиночка, "Жажда смерти" с Бронсоном стала мне иконой. Без Пецьки, Верещагина и Советской Власти - без этого багажа советского коллективиста. Двое в комнате - я и товарищ Маузер, вороное рыло его.
Гимн либертарианскому идеалу - одиночке-горожанину на тропе войны с его личным, персональным сатаной, смолк где-то при Клинтоне. Вкус продюсеров поменялся. Видимо, виджиланте Клинтону были лишние.
Смена духа произошла субтильно.
Нет, нам не сказали, что Кёрсон был неправ, нужно было ,поплакав, сцепить пальцы в замок, довериться полиции и идти, бороться за климат, лесб и окружающий энвайронмент.
Про Кёрсона просто перестали снимать.
