Когда Мартину исполнилось тринадцать, ему впервые приснился сон, который он запомнил до мельчайших деталей. Он стоял на берегу тёмного, как нефть, океана, чьи волны мерно накатывали на песок. Из воды поднималась фигура — женщина, чьё тело переливалось светом, а на лице, руках, плечах и даже в потоках её длинных волос открывались глаза. Тысячи глаз, которые смотрели на него одновременно, не пугая, но наполняя странным ощущением тайны.
— Ты пробудился, — сказала она голосом, который звучал как шелест ветра и гул океанских волн. — Теперь ты видишь.
Мартин хотел спросить, что это значит, но женщина приблизилась, коснулась его лба своими длинными тонкими пальцами, и мир распался на вспышки света.
Проснулся он весь в поту, с трепещущим сердцем и непонятной слабостью в теле. В комнате царила тишина, лишь часы на стене тикали размеренно. Но он сразу почувствовал, что что-то изменилось. Мартин моргнул и замер.
Когда он закрыл веки, мир не исчез. Он просто поменялся. Его взгляд словно вывернулся наизнанку. Левый глаз увидел перед собой потолок, а правый — стену за головой кровати. Он моргнул снова, и всё стало привычным. Ещё раз — и комната перед ним словно «раскололась». Теперь он смотрел одновременно вперёд и назад.
Впервые он ощутил себя *другим*.
***
В школе всё казалось обычным. Учителя, друзья, скучные уроки. Но Мартин не мог удержаться от экспериментов. Закрыв глаза на перемене, он осторожно развернул свои «новые» глаза. Всё вокруг стало иным. Он видел через затылок, словно там не было ни кожи, ни костей. Одноклассники, смеющиеся за его спиной, стали для него видимыми, как на ладони. Даже мельчайшие детали — морщинки на лицах учителей, капли пота на лбу соседей по парте — ничего не ускользало от его внимания.
И тут он понял: это не просто зрение. Он видел *глубже*. Когда он сфокусировался на одной из девочек в классе, он ощутил её настроение, словно глаза видели и её мысли. Грусть. Она притворялась весёлой, но её улыбка была лишь маской. Он почувствовал, как тянется к её тайне, но вовремя остановился, испугавшись, что может зайти слишком далеко.
***
Дома он попытался рассказать о странном сне матери, но та лишь рассмеялась, сказав, что это «первая взрослая фантазия». Мартин решил, что никому больше не скажет. Он чувствовал, что теперь живёт в двух мирах: обычном, дневном, и том, где его зрение стало частью чего-то большего.
Каждую ночь он ждал возвращения тысячеглазой богини, но она не появлялась. Её место заняли новые ощущения. Закрыв глаза, он мог «скользить» своим взглядом за пределы комнаты. Он видел соседей, улицу, даже дома в квартале. Границы тела становились иллюзией.
— Ты избран, чтобы видеть, — прошептал ему голос в тишине, когда он однажды лёг спать. — Видение — это дар, но и испытание.
Он понял, что теперь это его судьба. Видеть то, что скрыто от остальных. Видеть и, возможно, вмешиваться.
***
Однажды на прогулке по городу он услышал крики за углом. Закрыв глаза, он «развернул» зрение и увидел, что за кирпичной стеной мужчина угрожал женщине ножом. Не думая, он бросился на помощь, появившись в нужный момент, чтобы испугать преступника.
— Как ты узнал? — спросила женщина, дрожа.
Мартин не смог объяснить. Он просто смотрел на неё, а её испуганные глаза отражались в его, ставших теперь частью чего-то большего.
Каждый раз, моргая, он чувствовал прикосновение тысячеглазой богини. Она наблюдала за ним. Сколько их было до него? И был ли он первым, кому она открыла этот странный дар?
***
В ту ночь она вернулась.
— Это только начало, — сказала она. Её глаза сияли, как звёзды. — Ты видишь, но скоро ты поймёшь, что делать с этим. Видение — это власть. Но будь осторожен: власть всегда требует жертв.
Мартин кивнул, понимая, что отныне он уже никогда не будет таким, как прежде.